Полёт
Луч солнца, прорвавшийся сквозь тяжеловесную беловато-серую пелену облаков, весело пробежал по красным кирпичам старого дома, словно пересчитывая их, и проскользнул в узкую щель между заржавевшими и покрытыми пылью и копотью балконными прутьями.
Он, немного поиграв на гладких листьях стоящего на подоконнике фикуса, с интересом приостанавился на странице раскрытой книги и прыгнул мне на лицо, шаловливо защекотав меня по носу. Я, поморщившись, отмахнулась от него, но луч, как назойливая муха, кружил по комнате, заглядывая во все её, даже самые тёмные и дальние, углы и выуживая на свет Божий все мои тайны, запрятанные и позабытые, словно посмеиваясь надо мной. Он неистово скакал по стенам, везде суя свой донельзя любопытный нос, потом вдруг приземлился на сверкающий пыльной белизной подоконник, как будто ожидая чего-то. Я укоризненно посмотрела на него. Пятнышко света шевельнулось, нетерпеливо призывая меня присоединиться.
Что ж, светлячок, уговорил. Разве можно сопротивляться твоему игривому солнечному настроению? Я захлопнула книгу и закинула её обратно на дальнюю полку, где она благополучно простояла добрый десяток лет и где суждено ей терпеливо дожидаться, пока по любопытству или необходимости её не вытащат оттуда и не откроют снова, бережно сдув с неё накопившуюся пыль.
Распахнув дверь настежь, я вышла на балкон. Свежий, но всё ещё тёплый осенний ветер дул в лицо. При скрипе двери с карниза, испуганно хлопая крыльями, спорхнула взъерошенная хрипло каркающая ворона, проводив её взглядом, я свесилась вниз, облокотившись на ржавые перила.
Прямо подо мной проходит маленькая, совсем безлюдная улица, узкая и бесчисленные годы не подвергавшаяся ремонту, отчего в многоярусных дырах-ямах на асфальте посреди дороги застаивается вода, которую частенько разбрызгивают по обочинам проезжающие автомобили. На другой стороне улочки стоят обшарпанного вида гаражи, выкрашенные некогда яркой краской цвета морской волны, ныне осыпавшейся, облупившейся и поблекшей.
Рядом, на трубах проходящей тут же теплотрассы, лежат странного вида картонки, потрёпанный дырявый коврик и полосатый разодранный матрас, под которыми видны громоздящиеся там пустые пивные бутылки, пакеты, набитые мусором и заляпанный грязью сапог, почему-то, всего один. Всё это составляет имущество местного обитателя пустырей и помоек дяди Феди, или, как его называют жители окрестных домов, «Нашего Бомжа».
Война между дядей Федей и добропорядочными автовладельцами вкупе с дворником ведётся давно и без особого успеха. Главным образом конфликт начался из-за того, что местом своего постоянного и определённого жительства бомж выбрал именно эту трубу у гаражей, то есть место прямо под чутким носом их владельцев, что их не очень радует.
А посему бомжа шугали, его пожитки выкидывали и оттаскивали, но он упорно возвращался на прежнее место.
В данный момент его пустующий «насест» свидетельствовал о том, что дядя Федя отбыл для совершения ежедневного моциона по району. Недалеко от любовно собранной и разложенной им на трубах кучи мусора сидела странная компания, о чём-то увлечённо, даже несколько озлобленно, спорящих, подростков. Они стоят чуть в стороне от гаражей, оккупировав единственную скамейку, и изредка бросали подозрительные взгляды на крысиные норы под воротами гаражей.
Обмениваясь полужаргонными репликами, они иногда мрачно поругивались, отхлёбывали что-то из тех пресловутых жестяных банок, которые так часто можно видеть на пёстрых рекламных щитах, и затягивались едкими сигаретами, незаметно морщась, но всем видом стремились показать наслаждение процессом. Те же, кому одновременное отображение стольких различных сложных эмоций на лице не под силу, отворачивались, пытаясь это скрыть.
Появление в отдалении бомжа дяди Феди, явно довольного сегодняшним уловом, заставило мрачноватую протестующую против здорового и вообще человеческого образа жизни компанию поспешно удалиться на неопределённое расстояние.
Кажется, с моего балкона открывается не сильно привлекательный пейзаж, но если вглядеться вдаль, гораздо дальше гаражей и пустыря, можно увидеть голубое небо, завораживающее своей глубиной, даже когда оно затянуто серыми тучами.
Я не знаю, как я научилась летать, да это и неважно. Мне вспомнился мой первый полёт, когда во время сильнейшего грозового ливня меня словно неведомой силой вырвало из-за стола. И, с грохотом открыв дверь, я рванулась на балкон, позабыв на столе шелестящие бумаги. Дождь хлестал прямо по лицу, и вода заливалась в комнату, но, обуреваемая какой-то стихийной страстью, я запрыгнула на балконную решётку, жадно впитывая бешеный свист ветра, раскатистый грохот, непрерывно ослепляющее сверкание молний Ии ярость бьющего по мне ливня. И тогда…я вдруг поняла, что могу летать…Могу просто шагнуть вперёд и взлететь над этим городом, над этим замкнутым миром, что всегда было моей самой заветной мечтой! И с головой нырнула в эту неистово бурлящую стихию…
На крыше гаража напротив я вдруг заметила серебристо-чёрного, в упор глядящего на меня своими искрящимися всепонимающими глазами, волка. Он вытянул острую морду, слегка наклонив её на бок, словно рассматривая меня. Я в ответ тоже чуть заметно склонила голову набок. Волк призывно поскрёб лапой, потом шагнул вперёд и в два мягких прыжка очутился передо мной.
Хочешь, чтобы я пошла за тобой? Ясный утвердительный взгляд умных карих глаз зверя. Я слегка кивнула, и он, махнув хвостом, плавно заскользил в сторону заходящего солнца. Затаив дыхание, я встала на самый край, не задумываясь о равновесии. Вдох и…прыжок!
Течение ветра подхватывает меня и несёт следом за моим волком. А впереди – одно только безграничное небо.

Холодная угловая квартира на предпоследнем этаже старого дома постройки далёкой эпохи пятидесятых годов двадцатого столетия. Небольшая комната с высоким потолком, просторная из-за малого количества мебели. Заляпанный клеевыми пятнами стол, металлическая настольная лампа, кресло на колёсиках, книжные полки, а также высокий массивный шкаф и кровать. И большое зеркало. Вот, собственно, и вся обстановка.
На первый взгляд может показаться, что я живу здесь совершенно одна. Но это не совсем так. Кроме меня в моей комнате живёт одно зловредное крайне надоедливое существо. И живёт оно, нагло устроившись в моём зеркале. Вот уж кто никогда не даст мне спокойно жить…
Когда я прихожу домой, моё отражение обыкновенно высовывается из-за стекла и начинает комментировать мои мысли. Да, у него есть отвратительная привычка их угадывать, к моему величайшему сожалению.
- Нет, с тобой совершенно невозможно! – жалуется моё отражение:
- Ну скажи! Зачем тебе лишняя головная боль? Неужели так сложно хоть один раз в жизни сказать «нет»?!
- Мне не сложно. Просто меня попросили…
- А если тебя попросят выброситься из окна?
- Ну, это же совсем другое дело!
- У тебя всегда так…
- Тебе не надоело каждый день меня донимать?
- Что поделать, такое уже у меня призвание! Тяжело бремя внутреннего голоса… Наша служба и опасна, и трудна…
- Помолчи! Я не могу сосредоточиться!
- А нечего совершать всякие глупости! Сто раз отмерь, один раз отрежь!
- Семь.
- Тебе семи мало будет!
- В конце-концов, это моя жизнь! Я сама себе хозяйка!
- Ну-ну… Если бы это было так, мы бы не спорили об этом каждый день! – фыркает мой «внутренний голос» и теряет ко мне интерес. Увы, всего на некоторое время. Он не нуждается ни в еде, ни в воде, ни во сне и, похоже, никогда не устанет зудеть об одном и том же.

- Как так можно – самой выдумывать себе проблемы? – отражение сидело на краешке зеркала и болтало ногами:
- Да- да, конечно: ты ничего не выдумываешь! Но откуда же тогда мне так «кажется»?
- Отстань от меня…
- Ну вот! Сразу отстань! Думаешь, мне так интересно? Работа такая!
- Тогда возьми отпуск и успокойся уже наконец!
- С тобой отпуска мне ещё лет десять не дождаться!
- Ну так не жди! – чуть не взвыла я.
- Не всё так просто как кажется! – мой двойник усмехнулся и уполз в своё зеркало.
Нет, иногда это невесть откуда свалившееся Alter ego бывает полезно, но его каждодневное нытьё просто выводит из себя. Частенько я думаю, что не важно, что именно я делаю, всё одно – этот «внутренний голос» никогда не будет доволен!
Напасть эта появилась так давно, что, кажется, надоедает мне уже целую вечность. И, поскольку избавиться от вышеуказанного нарушителя спокойствия не представляется возможным, эта радость мне ещё ой как надолго. Пока ему не надоест.
Однажды придя домой и закинув сумку в угол, я как обычно села за стол, чтобы заняться делами. Как водится, минут через пять объявился и он. Безо всякого там привет-как дела, это чудо перешло к делу, заведя заезженную до дыр пластинку.
- Ну всё…мне это надоело! – решительно заявила я и, размахнувшись, швырнула в сторону ненавистного зеркала стоявшую на столе пепельницу (заменявшую мусорницу). Вот он, сладкий момент разрушения!
- Наконец-то… - облегчённо заметила я, блаженно созерцая осколки:
- Чао, родной!
Следующую неделю я наслаждалась тишиной. Никакого левого брюзжания… Вот оно счастье!
Потянулась вторая неделя, потом ещё одна… Вечерами становилось почему-то тоскливо и одиноко. Как будто всё было так же, но чего-то не хватало… Только чего? Я списывала всё на усталость и загруженность. «Ты сама в себе не можешь разобраться просто потому, что сама себе нагло врёшь!» - заявило мне однажды отражение на подобное объяснение. Забавно, что я о нём вспомнила.
- Действительно, жизнь весьма забавная штука! – на оконном стекле расплылось в широкой ухмылке моё Alter ego.
- Знаешь, а здесь гораздо просторнее! – задумчиво протянуло оно:
- Кстати, хороший получился отпуск! Хоть отдых человеческий… - двойник потянулся:
- Что ж…делу время, потехе час! Опять за своё, да?
- Пожалуй… - я украдкой улыбнулась. Круг снова замкнулся. Всё-таки, от себя не убежишь…